Как аборт моей бывшей девушки спас мне жизнь

Война против абортов – это не абстрактная или символическая война. Она реальная. Нападение на центр «Planned Parenthood» (Планируемое родительство) в Колорадо, произошедшее в декабре 2015 года было всего лишь одним из бесчисленных случаев насилия, направленных на представителей услуг по проведению абортов, за многие годы, с тех пор как решение Верховного суда США «Роу против Уэйда», принятое в 1973 году, узаконило эту процедуру. Согласно статистическим данным, которые собрала Национальная федерация сторонников права на аборт, с 1977 года было совершено восемь убийств и 26 покушений на убийство представителей услуг по проведению абортов и их ассистентов, 42 подбрасывания бомб в клиники, 186 случаев поджога и тысячи других инцидентов, нацеленных на клиники и докторов.

Это терроризм. Политически мотивированное насилие против гражданского населения, нацеленное на запугивание большого количества людей. Список жертв такого рода внутреннего терроризма – длинный. В него входят те, кто работают в индустрии абортов. В него входят женщины, которые хотят получить право на проведение аборта. И в него входят мужчины, которые состоят в отношениях с этими женщинами. Да, мужчины принимают участие в этой дискуссии. Я это остро почувствовал, когда у меня появилась девушка, которую я чуть не бросил беременной. Давайте я вам всё расскажу.

Это было несколько десятилетий назад. Мы жили в Нью-Йорке. Я был писателем и мне было двадцать с небольшим лет. Ей было примерно столько же, сколько и мне, она была очень смышлёной и красивой девушкой. Мы жили вместе, но к тому моменту наши отношения уже начали сходить на нет. Первый год вместе был захватывающим, но спустя полгода совместного проживания, я стал понимать, что у нас ничего не получится. Мы слишком часто ругались, и хотя я знал, что парам свойственно ссориться, периодичность и интенсивность наших «сражений» были мне не по силам. Я думаю, что и она, и я понимали, что у нас ничего не получится, но, как и большинство пар, которые достигли этого осознания, мы не поспешили тотчас расстаться. Мы продолжали надеяться, несмотря ни на что, продолжали стараться. Но прежде, чем год подошёл к концу, мы оба съехали с квартиры, сбежав в один и тот же день, как будто нам нужно было расстаться и с квартирой тоже.

Фактически история началась за шесть месяцев до нашего бегства, в разгар нашего переполненного ссорами ужасного года. Она забеременела. (Мы знали, что мы не подходим друг другу, но мы всё равно друг друга хотели). После того, как мы многие месяцы отдалялись друг от друга, мы внезапно оказались на главной развилке дороги жизни. Я был в полном ужасе.

Мне всегда казалось, что семья имеет решающее значение, чтобы помещать детей в крепких, плодовитых взрослых. Я бы не был тем, кем я являюсь сегодня, если бы не рос под бдительным присмотром матери и отца – родителей, которые хотели меня, планировали меня и любили меня. Родителей, которые любили друг друга. Отношения, в которых я состоял, никогда не стали бы такими. Они бы не привели к прочной семье. Нам надо было расстаться — это было неизбежно. Но потом она забеременела, мы столкнулись с возможностью, что нам придётся остаться вместе до конца своих дней.

Она рассказала мне новость, сидя на диване, и я помню, что испугался за свою жизнь. Сложилось ощущение, что слова вылетели у неё изо рта, и я внезапно стал смотреть в дуло заряженного пистолета. Но она просто сказала мне, что беременна; она ни слова не сказала о том, что будет дальше. Я понимал, что она сама не была уверена в том, что будет дальше. Она знала, что между нами всё было плохо, но она приняла мысль о том, чтобы сделать аборт, не без усилий. Это был короткий разговор, в котором значительно больше подразумевалось, чем было действительно сказано. И мы разошлись каждый в свой угол.

Следующие два дня, я чувствовал себя так, будто я падал вниз сквозь пространство без возможности остановиться. Я чувствовал себя бессильным. И я чувствовал, что не могу ничего сказать без того, чтобы не выглядеть сволочью. И из-за того, что наши отношения были настолько плохими, у меня не накопилось никакой надежды или любви, чтобы сделать моё мнение действительно значимым для неё. Это было целиком и полностью её решением, что значило, что образ всей моей оставшейся жизни был в её руках. Я потерял контроль над своим будущим: на всей работе, всём планировании, всех решениях, которые я принимал, стремясь построить жизнь, могла быть поставлена точка.

Я всегда говорил, что никогда не буду одним из тех парней, которые живут отдельно от своих детей. Ежедневное присутствие моего отца очень много значило в моей жизни, и я чувствовал, что обязан был дать такую же отцовскую стабильность своим детям. Но сейчас всё «зависло в воздухе». Что если она хотела оставить ребёнка и растить его без меня, типа «пошёл ты, до свидания»? Или что если она хотела оставить малыша в попытке уцепиться за меня, как своего парня, позволяя мне оставаться рядом с моим ребёнком ценой продолжения разрушенных отношений? Добавьте ко всему этому тот факт, что в тот момент моей жизни я не был готов растить ребёнка. Мы были окружены скверными альтернативами, и она сама выбирала, какую же выбрать.

Число незапланированных беременностей в Америке очень велико. Согласно отчёту Брукингского института, «приблизительно половина всех беременностей в США незапланированные». Исследование установило, что американские налогоплательщики тратят более 12 миллиардов долларов в год, чтобы помочь женщинам с незапланированными беременностями — при помощи «Medicaid» и Программы страхования здоровья детей (ПСЗД) правительство тратит около 6 миллиардов долларов на женщин, рожающих таких детей, и ещё 6 миллиардов долларов на уход за этими детьми, пока они младенцы. И дети, рождённые в результате незапланированной беременности, с большей вероятностью могут бросить старшую школу, находя себе другие проблемы и сложные задачи.

Я помню вечер, когда Сьюзан наконец села на другом конце дивана — мы больше почти не прикасались друг к другу — и сказала, что хочет прервать беременность. Я выдохнул, как никогда прежде. Я чувствовал, будто гигантский айсберг, который был на моём пути, внезапно растаял. Я мог увидеть будущее, которое я хотел, потому что нам не нужно было жить с ошибкой из-за того, что мы спали в одной кровати, когда мы уже знали, что у нас не получится быть парой. И никому другому не придётся жить с этой ошибкой. Я чувствовал, как будто я получил обратно власть, чтобы сформировать свою жизнь.

Через несколько лет я встретил другую женщину, влюбился и женился на ней. В течение наших первых лет брака у нас было много продуктивных разговоров о детях и нашей готовности их заводить. И вот как-то раз мы говорили и вместе решили перестать предохраняться. День спустя она забеременела. Мы были в восторге. Я ходил на все приёмы к её врачу с радостью, восторженно наблюдал за мальчиком, который рос внутри неё.

Я помню, как смотрел, как ёрзал мой сын на 3D УЗИ, и именно в кабинете врача меня осенило, насколько человеком является на этой ранней стадии ещё не рождённый малыш. В тот момент моё устоявшееся убеждение о правах на аборты пошатнулось — моя система убеждений столкнулась с жизнью. Сейчас, когда я мог увидеть человеческие качества ещё не рождённого младенца, как я мог поддерживать прерывание беременности? Об этом мне нужно было серьёзно поразмыслить.

Однажды я посмотрел на свою жену и на её растущий животик и осознал следующее: Как я мог говорить ей, что она может или что не может делать со своим телом? Как это может быть правильным? В первый раз я инстинктивно знал, что не нужно говорить женщине, что делать, и она была человеком, которого я начинал ненавидеть. Сейчас я стоял рядом с кем-то, кого любил, зная, что я не смог бы когда-либо ей сказать — и, если уж на то пошло, миллионам женщин, как она — что делать с её телом. Я пересмотрел свою приверженность моим взглядам «за» аборты, поскольку я верю в, как написала судья Верховного суда Рут Бейдер Гинзбург, «женскую независимость определять свой жизненный курс».

Семь из десяти женщин, которые делают аборты, являются матерями. Это означает, что подавляющее большинство абортов были сделаны женщинам, которые по эмоциональным, житейским или финансовым причинам хотят оставлять ту семью, которая у них уже есть. Что ж, тогда получается, что то, что обнаружил социолог Ричард Флорида (чем выше у государства показатель числа абортов, тем ниже у него процент разводов) имеет смысл. Незапланированная беременность может быть благословением, но она также может подвергнуть семью страшному стрессу.

По данным исследования Гарвардской медицинской школы, спустя длительное время 95% женщин, которые сделали аборт, не жалеют о решении прервать беременность. Если через долгое время женщины, сделавшие аборт, чувствуют себя абсолютно спокойно из-за такого решения, и если они почти единогласно говорят, что не думают, что сделали ошибку, то кто я такой, чтобы говорить, что все эти женщины неправы?

Я благодарю Бога, что когда я попал в плохую ситуацию, аборт был доступен в качестве подстраховки, что позволило мне оставаться на пути к построению крепкой семьи, которая у меня есть сейчас. Люди, имеющие детей, когда они готовы, обычно лучшие родители, что приводит к более крепким семьям, и у них есть замечательный шанс вырастить взрослых, которыми они будут гордиться.

Подписывайтесь на Toure на Twitter.